«Родимый край, моя страна….»

Родился Василий Федорович Наседкин 30 декабря 1894 года, по новому стилю – 13 января 1895 года, в деревне Веровка Уфимской губернии, в крестьянской семье. Согласно административному делению, с 1935 года – это Федоровский район Республики Башкортостан.

Веровка располагалась на берегу речки Сухайля, на живописной холмистой местности предгорий Южного Урала, в окружении обширных массивов полей.

Это места былых сражений войск Е.И. Пугачева в казаческо-крестьянской войне 1773-1775 г.г., и ряд деревень в окрестностях с. Федоровка и возник вскоре после пу-гачевского восстания – их основали крестьяне из пугачевских войск и переселенцы-черемисы.

Деревня Веровка была основана русскими переселенцами из центральных районов России в конце 19 века (есть версия, что Наседкины переехали на Южный Урал из Рязанской области).

В 60-ые годы 20 века д. Веровка и соседние с ней деревни Пугачевск, Французовка, Шарлыкский хутор были ликвидированы в связи с укрупнением Пугачевского совхоза. Так исчезли с лица земли эти маленькие, родные чьим-то сердцам уголки жизни…. Теперь на месте д. Веровка пустынно, к этому месту примыкают хлебные поля и пастбища….

О родное, любимое поле!
В далях снова твой древний лик
И расплесканный по раздолью
Лебединый зовущий крик.

Годы детства и отрочества, проведенные Наседкиным на берегу реки Сухай-ля среди прекрасной природы Южного Урала, явились духовной основой и вдохновением для его будущей поэзии.

Василий был младшим ребенком и единственным сыном в семье (кроме него было ещё четыре сестры). Мальчик рвался учиться, а отец не хотел отпускать будущего помощника. Василий тайком бегал в приходскую школу Шарлыкского хутора, с завистью смотрел на своих счастливых сверстников. Видя это, сельский учитель пришел к отцу Васи-лия: «Раз не отпускаешь в школу, пусть приходит заниматься ко мне домой – он очень спо-собный». Отец, в конце концов, согласился – так Василий Наседкин попал в школу.

Юноше хотелось учиться и дальше, но отец отказал в средствах на обуче-ние. Тогда Василий ушел из дома.

Пахнет ветер, как свежие срубы.
Где-то слышится радостный лай.
За дома, за фабричные трубы
Я смотрю, вспоминая свой край.

Там, за сизым крутым небосклоном,
Под ногой чуть заметно пыля,
Оглашаемы свистом и звоном,
Без конца пробегают поля.

След счастливый от первой телеги
Снова метит дорожную сеть,
И овраг, опустившийся, пегий,
Продолжает шуметь и шуметь.

Под высоким и синим навесом
Там и с ношей пройду налегке.
Вижу – утки мелькнули над лесом
И спустились, должно быть, к реке.

Я смотрю – и уж будто не снится,
А как раньше: на плечи ремень,
Насыпаю севалку пшеницей
И шагаю вдоль пашни весь день.

Василий Наседкин

«Дорогой неотмеченной, разбитой ….»

В 1909 году 14-летний В. Наседкин поступает в Стерлитамакскую учитель-скую семинарию. Тяжело даются годы обучения молодому человеку – оставшись без под-держки отца (да и чем он мог помочь!) – он вынужден был сам себе зарабатывать на жизнь.

Окончив семинарию в 1913 году, В. Наседкин едет в Москву и поступает на физико-математический факультет Московского университета. Через некоторое время, неудовлетворенный учебой и стесненный жизненными обстоятельствами, Василий Наседкин поступает в «вольный» народный университет имени Шанявского.
Народный университет им. А.Л. Шанявского

Как начинающий поэт Наседкин уже известен студентам. К этому времени относится его знакомство с некоторыми «деревенскими» поэтами. Среди них – молодой Сергей Есенин - студент историко-филологического отделения.
Ровесники, выходцы из крестьянских семей, один из Рязани, другой – из Башкирии - без средств на существование отправившиеся в столицу ловить поэтическую «жар-птицу», Есенин и Наседкин подружились. В свободное время они вместе бродят по старинным ули-цам Москвы, смотрят с галерки «Вишневый сад» Чехова, читают друг другу свои стихи, вспоминают и скучают по родным местам…
Одновременно с посещением лекций Василий Наседкин вступает в ряды ВКП (б), и по совету товарищей по партии, досрочно прекратив обучение в университете, добровольно уходит на фронт.

С 1915 года В.Наседкин – участник Первой мировой войны. Впоследствии фронтовые впечатления о встречах с немцами Наседкин образно выразил в эпическом рас-сказе «На верном пути» (Рассказ из немецкой жизни).

Из действующей армии В. Наседкина направляют в Алексеевское юнкер-ское училище. Здесь он ведет пропагандистскую большевистскую работу.

В период революции 1917 года В.Наседкин руководит восстанием юнкеров, которые перешли на сторону революции. Совместно с красногвардейцами Телеграфно-прожекторского полка он участвует в захвате телеграфа, почты, телефонной станции, во взятии Московского Кремля. В.Ф. Наседкин являлся членом революционного полкового ко-
митета, членом Реввоенсовета, затем комиссаром полка.

В 1920 году В. Наседкин был послан в Туркестан на борьбу с басмачеством. Здесь на границе он пробыл до 1923 года. Для ознакомления с Туркестаном в Ташкент при-езжал и Сергей Есенин. Он выступал в Ташкентском Союзе поэтов и возможно встречался с Василием Наседкиным.

В период воинской службы в Туркестане В.Наседкин в местной печати публиковал свои стихи. В 1921 – 1922 г.г. он создал замечательный лирический цикл из 15 стихотворений «Согдиана. Стихи о Туркестане. Среди них – стихотворения о Бухаре, Самарканде, восхищение их архитектурой и природой этой загадочной и манящей страны…. Но и там, на Востоке Василий Наседкин постоянно вспоминает «ручей над камнем у ворот» и «шорох нив», и «облако седое», и «след счастливый от первой телеги» и «радостный лай собаки» - все что было связано с его родным краем, к которому он был привязан всей душой.

К восточным мотивам В. Наседкин обращался и позже – в стихотворении «Самарканд. Мараканда» (1927) и др. Воспоминаниями о Востоке навеян и рассказ «Сеид Рафик», в котором Наседкиным - прозаиком даны живописные описания природы пустыни и быта мусульман.

Осенью 1923 года Василий Наседкин возвращается в Москву, демобилизу-ется из армии и решает посвятить жизнь литературной работе. С этой целью он поступает в Брюсовский литературно-художественный институт. Здесь В. Наседкин учился более года и считался одним из лучших, способнейших учеников. Это отмечал сам Брюсов, внимательно следивший за творческим ростом поэта. Одновременно с учебой В. Наседкин работает не-штатным редактором в журнале «Город и деревня», пишет, печатается в журналах, посещает литературные вечера, общается с другими писателями и поэтами. К этому времени относится и его вторая встреча с Сергеем Есениным, ставшая знаковой в личной жизни и творческом становлении и утверждении Наседкина как одного из значительных «новокрестьянских поэтов» - создавших к тому времени круг друзей и единомышленников Сергея Есенина.

Гой ты, Русь моя родная,
Хаты – в ризах образа…
Не видать конца и края –
Только синь сосет глаза.

Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонко чахнут тополя.

Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.

Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых Лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.

Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою»

Сергей Есенин

Сергей Есенин и «новокрестьянские поэты»

Революция, Первая Мировая война, гражданская война и последовавшие за ними социальные преобразования привнесли в литературу России начала 20 века новые формы, темы, интонации. Свое место в пестроте многочисленных групп и литературных течений этого бурного времени заняли и «новокрестьянские поэты», явившие городскому сознанию мир деревенской Руси с верованиями и поэзией её прошлого, драмами настоящего, с её иллюзиями и надеждами.

С.Есенин и Н.Клюев Н.Клюев, С.Есенин, Вс. Иванов

Новокрестьянская школа сложилась ещё в 1912-1914 годах и объединила таких поэтов как Николай Клюев, Сергей Есенин, Сергей Клычков, Петр Орешин. Вскоре к ним присоединились Александр Ширяевец и Павел Радимов, а чуть позже – в 20-ые годы Василий Наседкин, Иван Приблудный, Павел Васильев. Все были талантливы, все были объединены любовью к русской старине, к устной поэзии, к народным песенным и былинным образам.

Творческие судьбы данного устремления укладываются во временные рам-ки 1900-1930 годов. Организационно «новокрестьянские поэты» не представляли единой творческой группы. Ими не было написано ни одного литературного манифеста, ни одной декларации, они не создали ни одного группового журнала. Однако некоторые общие черты их философских воззрений и эстетических пристрастий позволяют говорить о них как об определенной литературной общности.

Некоторые из них начали печататься раньше Есенина, но все равно мы называем их поэтами есенинской плеяды потому что, Сергей Есенин, как великий поэт, выразил в своем творчестве наиболее ярко и талантливо все главные идеи и страсти времени, которыми жили «новокрестьянские поэты» - вышедшие из старой русской деревни.

Распад этой самой деревни с её особым миром, начавшийся вскоре по-сле отмены
крепостного права и особенно усилившийся в революционные годы 20 века глубоко волно-вал и Сергея Есенина, и его соратников. Стремление сохранить вековые устои деревни, лю-бовь к русской старине, к устной поэзии, к народным песенным и былинным образам стано-вится общим лейтмотивом творчества «новокрестьян». Их не отпускает «народная» Россия, её традиции, язык, культура. В серой «избяной» России поэты прозревают ослепительно прекрасную «золотую Русь». Их лучшие стихи, обращенные к России, русской природе и русской избе – символу крепости и благополучия, одухотворены высокой и неподдельной любовью к Родине. Разумеется, с реальной мужицкой Россией эта опоэтизированная «страна сказка» имела мало общего. Вместе с тем, в поэзии «новокрестьян» звучали и бунтарские нотки, и гордые своим крестьянским происхождением, они искренне верили в будущее сво-его народа. Может быть поэтому они восторженно, но с явным крестьянским уклоном при-няли Октябрьскую революцию и верили, что в революционных преобразованиях заключено живое будущее столь близкой им крестьянской жизни. «Новокрестьянские» поэты ожидали от революции в первую очередь освобождения крестьян от тяжелой, изнурительной жизни и превращения России в великую крестьянскую республику богатого хлеба и достатка. Конеч-но, такой взгляд на революцию и её последствия был, мягко говоря, наивен и утопичен. На смену вечному, земному, такому дорогому «новокрестьянам» шло стальное, железное – как символ будущей мощи советской страны.

Мотивов, тем и настроений, которые стали общими для поэтов есенин-ского круга, и объединяло их в единое литературное течение, было много. Одна из тем, с которой «новокрестьяне» были «на ты», где они чувствовали себя полными хозяевами положения – тема крестьянского труда, глубинных связей его с бытом, с народным творчеством, с трудовой нравственностью. Труд – как творческий акт, освященный тысячелетней традицией, созидающий одновременно с материальными и духовные ценности, связывающий человека, землю и космос в единое целое – основа народной эстетики в творчестве «новокрестьянских» поэтов.
Каждый труд благослови, удача,
Рыбаку, чтоб с рыбой невода
Пахарю, чтоб плуг его и кляча
Доставали хлеба на года. (С. Есенин)

Огромное значение поэты «крестьянской купницы» придавали народным поэтическим символам. И, конечно же, общим и для Есенина, и для всех поэтов крестьян-ской дружины был образ Земли – Родины, плывущей со всеми своими березами, избами, полями к новой справедливой жизни.

Тему Востока, всегда важную в русской поэзии, и понимаемую не как географическое, а социально-философское понятие, «новокрестьянские поэты» тоже не обошли вниманием. Впервые Азия – «голубая страна, окрашенная солью, песком и известкой» появилась у Есенина – как земля прекрасная, далекая, недоступная… а дальше уже были всем памятные «Персидские мотивы», «Шаганэ, ты моя, Шаганэ», «Ты сказала, что Саади…»

Вслед за Есениным мотивы родства с Азией оказались подхваченными и другими поэтами. Среди них и Василий Наседкин с циклом «Согдиана. Стихи о Туркестане», исполненным восхищения природой и архитектурой Востока.
Самарканд, Мараканда…. Над ним
Голубеют, как время, шатра –
Гур –эмир, Шах – Зиндэ и Ханым,
А вдали у Гиссарской горы
Чуть звенит караван Бухары.
Как на родине в этом краю
Каждый камушек я узнаю…

Судьбы поэтов есенинского круга сложились не просто и не безоблачно. Кроме общности происхождения и многих единых идейно-эстетических принципов, их объ-единяла верность реалистическим традициям русской культуры и безграничное чувство ро-дины и национального самосознания, и это весьма осложняло им жизнь – и личную, и лите-ратурную.

Поэзию Есенина и его друзей тогдашняя вульгарно-социологическая кри-тика объявляла то кулацкой, то консервативной, то религиозной, и сумела – таки на довольно долгое время вытеснить из литературной жизни. Запрет на издания произведений, и последующие репрессии и гонения «новокрестьянских поэтов» (почти все они были арестованы и погибли в лагерях, а остальные доживали в нищете и забвении) явились актом политического и гражданского возмездия за своеобразное, мощное, но во многом отличное от общепринятых форм и норм творчество. Опыт, стилевые открытия «новокрестьян», и их имена долгие годы не изучались и, конечно же, ещё не полностью восприняты читателями (за исключением С. Есенина). Однако темы трагической крестьянской судьбы, деревенского мира в той или иной мере повторились в произведениях русских писателей – «деревенщиков». И лишь в начале 90-ых прошлого века – после долгого забвения творчество «новокрестьянских» поэтов было возвращено в литературу.

Время вспомнить все, что сделала для русской поэзии плеяда соратни-ков Есенина, неизбежно должно было прийти, и оно – пришло …

Поэты «крестьянской купницы» были не просто литературными едино-мышленниками – они были ещё и друзьями в жизни, несмотря на все споры и разлады, воз-никавшие время от времени между ними. И в центре всех этих личных товарищеских отно-шений стоял, конечно же, Сергей Есенин, объединявший сотоварищей и своей поэзией, и неиссякаемой волей к дружбе. Такова уж была его натура, что открывалась она на каждое дружеское чувство щедро и широко. Он был поистине снедаем жаждой дружеского общения. И потому в его поэзии остались имена и образы чуть ли не всех его друзей, с которыми свела судьба – «они словно бы живут» в есенинских стихах и письмах как в магнитном поле, которое излучает душа Есенина. Благодаря ему между поэтами «крестьянской купницы» возникла атмосфера схожая с той, которая была в лицейском братстве и в товариществе художников - передвижников. Они посвящали друг другу стихи, дарили книги с душевными дарственными надписями, заботились друг о друге в различных житейских неурядицах. Сергей Есенин, чувствуя на себе ответственность за судьбу каждого из них, одному помогал делом, другому ночлегом или деньгами, третьего ободрял письмом и советом, четвертого тем, что помогал ему напечатать стихи или издать книгу.

Русь, взмахни крылами,
Поставь иную крепь!
С иными именами
Встает иная степь.

По голубой долине,
Меж телок и коров,
Идет в златой ряднине
Твой Алексей Кольцов.

За ним, с снегов и ветра,
Из монастырских врат,
Идет, одетый светом,
Его середний брат.

От Вытегры до Шуи
Он избродил весь край
И выбрал кличку – Клюев,
Смиренный Миколай.

А там, за взгорьем смолым,
Иду, тропу тая,
Кудрявый и веселый,
Такой разбойный я.

За мной незримым роем
Идет кольцо других,
И далеко по селам
Звенит их бойкий стих.

Уж повела крылами
Ее немая крепь!
И иными именами
Встает иная степь.

(Сергей Есенин)

ЖУРАВЛИ

Я не слыхал роднее клича
С детских лет, когда вдали
По заре степной, курлыча,
Пролетали журавли.

Помню, верил: в криках стаи
Есть понятные слова.
И следил, пока густая
Их не скроет синева.

Ныне стаи реже, глуше,
Или жизнь пошла ровней,
Но по смерть готов я слушать
Эти песни журавлей.

Вот вчера, в час вешней лени,
Вдруг на небе, как штрихи,
И от них такое пенье...
Будто вновь Сергей Есенин
Мне читал свои стихи.
В. Ф. Наседкин

«… вновь Сергей Есенин»

Особые и особенные отношения связывали Сергея Есенина с Василием Наседкиным. Знакомые ещё с Шанявского университета, второй раз Есенин и Наседкин встретились в 1924 году. Вот как описывает эту встречу сам В. Наседкин: «Как-то в конце лета я встретился в «Красной Нови» с одним из своих знакомых, и по давней привычке
Василий Наседкин и Сергей Есенин. 1925 год. запели народные песни.

Во время пения в редакцию вошел Есенин. Пели с полчаса, выбирая наиболее интересные и многим совсем неизвестные старинные песни. Имея слушателем такого любителя песен, как Есенин, мы старались вовсю. Есенин слушал с большим вниманием. Последняя песня «День тоскую, ночь горюю» ему понравилась больше первых, а слова:
В небе чисто, в небе ясно
В небе звездочки горят
Ты гори, мое колечко,
Мое золотое….»
вызвали улыбку восхищения».

В этот же вечер Наседкин был приглашен к Есенину домой, где он прочел свои «Гнедые стихи». Старый университетский товарищ, Наседкин скоро становится своим человеком в семье Есениных. И теперь вечерами Есенин и Наседкин пели вместе, и время от времени Сергей просил друга исполнить полюбившуюся ему песню оренбургских казаков «День тоскую, ночь горюю…»

Есенина и Наседкина сближали и возраст, и некоторая общность поэтиче-ских судеб, а главное – думы о будущем родной деревни. Мучимого душевными разногла-сиями Есенина тянуло к Наседкину, который тоже с грустью простился со старой деревней, и сразу, без всяких колебаний и оговорок принял новую, и не только принял, но и утверждал её в течение семи лет с винтовкой в руках. Объединяли их и общие темы творчества – любовь к родной земле и восторженное преклонение перед родной природой. Только один воспевал великолепную красоту рязанских лесов, а другой – степные раздолья Южного Урала.

Василий Наседкин одним из первых, не в пример многочисленным, часто мнимым, друзьям поэта понял истинное значение поэзии Есенина. В книге «Последний год Есенина» он писал: «С той поры, как я приобрел тонкую тетрадочную книжку стихов «Исповедь хулигана», я полюбил Есенина как величайшего лирика наших дней. Новая встреча с ним после годичной разлуки мне показалась счастьем. Но почти этого же я испугался. Мне тогда часто думалось, что рядом с Есениным все поэты «крестьянствующего» толка, значит, и я, не имели никакого права на литературное существование»

Можно понять сомнения Наседкина. Ведь если в 1915 году Наседкин и Есенин расстались падающими надежду крестьянскими поэтами, то теперь перед ним был великий поэт. И попав под ослепляющее светило есенинского таланта, Наседкин сам того не сознавая, на какое-то время оказался в его околдовывающем плену. И некоторое время его стихи светились благородным, но все-таки есенинским отраженным светом, и по есенински говорили с небом, с ветром башкирские степи. Но как пишет поэт Н. Рыленков, хорошо знавший Наседкина «даже в пору наиболее сильного воздействия на него поэзии Есенина, Наседкин воспринимал в ней далеко не все, а только то, что ему было близко, (и, прежде всего те её мотивы, которые порождены осмыслением жизни пореволюционной деревни)».

Много искренних чувств, эмоций подарила дружба с Наседкиным и С.Есенину: встречи и разговоры с ним давали Есенину возможность лучше и острее чувст-вовать прошедшие годы революции и все события тех лет, взаимодополняли и обогащали друзей. В этой связи интересна история создания цикла стихов Есенина, объединенных под условным названием «Письма на родину».

Вот как об этом пишет Е.А. Есенина-Наседкина: «Поэт Наседкин, това-рищ Сергея по университету Шанявского … читал ему свои стихи. Сергей сидел, опустив низко голову, чтобы не смущать товарища, и хвалил стихи Наседкина, особенно стихотво-рение «Гнедые стихи»…
Написал мне отец недавно:
«Повидаться бы надо, сынок.
А у нас родился очень славный
В мясоед белоногий телок.
А Чубарка объягнилась двойней,
Вот и шерстка тебе на чулки.

Есенин почти три года не бывал в своей деревни. «Я последний поэт деревни» - было его прощальное стихотворение. Но, черт возьми, деревня-то жива! Встреча с Наседкиным очень обрадовала Есенина, и одна из первых работ его после встречи называлась «Письмо к матери»: «Ты жива еще моя старушка». Форма письма в стихотворении навеяна Наседки-ным».

Таким образом, именно Наседкину – нашему земляку мы в какой-то степе-ни обязаны тем, что был написан целый цикл стихов великого поэта.

Вместе с Сергеем Есениным и Всеволодом Ивановым Василий Наседкин в это время мечтает о создании нового альманаха, который они собираются назвать «Поляне». Общие поэтические вечера в семье Есениных, общение с кругом близких по духу крестьянских поэтов, сама атмосфера поэтического окружения способствовали ещё большему сближению Есенина и Наседкина.

В. Наседкин, А. Сахаров, сестры Екатерина и Александра Есенины, С. Есенин,
С. Толстая. 1925 г.

Кроме искренней дружбы, близких литературных пристрастий, общих друзей и творче-ских планов Наседкина и Есенина связывали ещё и родственные отношения. В декабре 1925 года Василий Наседкин и сестра Есенина Екатерина зарегистрировали брак. Есенин был очень доволен этим сообщением: он уважал давно влюбленного в красавицу-сестру Василия Федоровича и сам советовал сестре выйти за него замуж. Всеми вместе было принято решение, что и Наседкин поедет в Ленинград и будет жить вместе с ними.
Смерть Есенина стала тяжелой утратой для Наседкина. Он всегда верил, что поэзия Есенина будет жить долго, и много для этого сделал. Он тщательно собирает материалы к биографии Есенина: письма, ранние стихи, документы об образовании, воспоминания друзей и родственников поэта. В 1927 году эти материалы были изданы в виде литературного повествования «Последний год Есенина» и стали ценным источником к биографии Есенина.
И в своем поэтическом творчестве Наседкин не раз после смерти Есенина обращался к нему, посещал его родные края.

Я не слыхал роднее клича
С детских лет, когда вдали
По заре степной, курлыча,
Пролетали журавли.
Помню, верил: в криках стаи
Есть понятные слова.
И следил, пока густая
Их не скроет синева.

Ныне стаи реже, глуше,
Или жизнь пошла ровней,
Но по смерть готов я слушать
Эти песни журавлей.
Вот вчера, в час вешней лени,
Вдруг на небе, как штрихи,
И от них такое пенье...
Будто вновь Сергей Есенин
Мне читал свои стихи.

Белеет рожь. Синеют перелески.
Такой простор, такая благодать!
И веют ветра палевые всплески,
И ни о чем не хочется гадать.

Белеет рожь. Шуршит. Заколыхалась.
Она во мне, как радужный покой.
Как будто чья младенческая шалость
Меня коснулась пухлою рукой.

Я улыбаюсь этой ласке нежной,
Как дети улыбаются во сне.
Вон облако в одежде белоснежной
Кому-то машет, может быть, и мне.

Да, я на все еще смотрю любуясь.
Еще чужда раздумий горьких муть.
И мало жаль, что пляшущую юность
Уже не повторить и не вернуть.

Ведь если б можно повторить любое,
Она б была, пожалуй, преглупа,
Пускай о ней напомнит голубое
Да звонкая покосная тропа.

Поля бегут, волнуясь и гуторя
Невнятные слова. Бегут поля.
Вдали стоят, врастая в небо-море,
Веселые, родные тополя.

Василий Наседкин

«Я на все … смотрю любуясь»

Судьба и жизненные обстоятельства навсегда связали Василия Наседкина с именем Есенина. Их человеческие отношения, единые поэтические пристрастия и художественные различия, успехи и неудачи всегда вызывали большой интерес в литературном окружении. Может быть поэтому, литературная критика, да и некоторые «друзья» часто упрекали Наседкина в подражании и говорили, что идет он проторенной дорогой Есенина. Конечно, ранее творчество Наседкина в какой-то мере складывалась под влиянием гения Есенина (а кто его не испытал?!). Наседкин это и сам признавал:
Как и он, любил и я послушать
Теплый говор предвечерних стад…
Но этот период длился совсем недолго, и, освободившись от «сладостного завора-живающего плена», поэзия Наседкина сформировалась в самобытное и самостоятельное творчество. И вопреки бытовавшему мнению, Наседкин не подражал Есенину. Просто они имели много общих объектов поэтизации – родная деревня, лирическое созерцание природы, философское осмысление бытия – и часто утоляли поэтическую жажду из родника народных песен. Было ещё одно общее начало, объединявшее Наседкина и Есенина – оно же и главное – чувство сыновней любви и беспокойство за судьбу родной земли. Единые в своих стремлениях и помыслах, они – каждый в меру своего таланта – искренне и честно творили свой особый художественный мир.
За свою короткую жизнь Василий Наседкин опубликовал три сборника стихотворений и четыре прозаических произведения, создал более 150 стихотворений. Это немало, если учесть, что почти половину (1914-1923) своей сознательной творческой жизни (1914-1938) он посвятил подготовке, осуществлению и защите интересов революции, и конечно не мог в эти годы творить в полную силу. Да и стать по- настоящему большим поэтом, высказать все разнообразие и мощь своего поэтического слова он просто не успел…. Тем дороже каждое его произведение, исполненное самобытности, искренности, тепла…
Самый плодотворный период творчества В.Наседкина 1924 – 1933 годы. В это время он много пишет и активно печатается почти во всех советских журналах и альманахах: «Новый Мир», «Круг», «Красная Новь», «Наши дни», «Рабочий журнал», «Перевал», «Красная Нива», «Прожектор».
В 1927 году в кооперативном издательстве писателей «Никитинские субботники» в Москве был издан первый индивидуальный лирический сборник В. Наседкина «Теплый го-вор. Стихи (1922-1926г.г.)» В рецензии на книгу, друг Наседкина, писатель Валериан Правдухин писал: «Поэт принадлежит к группе молодых крестьянских поэтов, выросших под дождем революции… Его стихи наполнены чувством «сдержанной радости нови».
Сегодня ветер странно мглист,
Такого не видали,
Сегодня ветер, как горнист,
С трубой, гремящей в дали.
********
Иду под ветер, как домой,
В ходьбе слегка разладясь.
Сегодня ветер – праздник мой,
Безмерной силы радость.
Второй лирический сборник В.Наседкина «Ветер с поля. Стихи (1922-1930)» был выпущен в 1931 году. В сборник включено 51 стихотворение поэта, объединенных в по-этические разделы: «Дороги», «Песни дождей и ветра», «Согдиана». Стихи отличались большим лиризмом, яркостью и сочностью языка. В них – тихий разговор спелой ржи и пред-чувствие счастья, размышления о вечности, тоска по близким и родным местам…
Степная речка в камышах,
Поля в пестряденном уборе,
И вновь грустит моя душа
О затерявшемся просторе.
И вновь зеленая мечеть,
Аул и тихие долины.
О, если б век летать и петь
Над ними стаей журавлиной!
Большинство стихотворений сборника – лирический пейзаж. Наседкин полностью владеет чувством природы, способностью чувственно воспринимать тот или иной момент её жизни. Лист опадает за листом.
Смотрю на их цветную стаю,
И словно шороху времен
Тогда, задумавшись, внимаю.
Какой-то древностью полей
Охвачен я, и нет мне крова,
И словно крики журавлей
Звенят из смутного былого.
******
И сердце полно до краев –
Так хорошо у тихой ласки.
О, тишины златой покров
И синь осеняя, как в сказке!
Особое место в сборнике и творчестве В.Наседкина занимают стихи, навеянные воспоминаниями о «малой родине», о детстве, родных людях и местах.
И детства луч, как откровенье,
Вестей о счастье не храня
Вдруг упадет и на меня…
Всю жизнь Василий Наседкин с любовью и нежностью воспевал родной башкирский пейзаж, окрестности родной Веровки, приютившейся на речке Сухайля, степные просторы Южного Урала.
Будут радовать вечно
Солнце, ветер и синь,
Камышовая речка
И лесная медынь.
И бессрочно красивы
Размечтавшийся стог,
Безымянные ивы
И равнинность дорог.
Льются зори, как реки!
С дальним ржаньем кобыл.
Видно, сердце навеки
Я в степи позабыл.
Постепенно, наряду с лирическими мотивами, под объект изображения Наседкина попадают и новые явления советской действительности. Жизнерадостное, бодрое отношение к новому строю, стремление воспеть его – такова позиция Наседкина в третьей («Стихи») по-следней прижизненной книге стихов.
На эту книгу, как и на предыдущие, последовала оголтелая критика, обвиняющая уже признанного поэта, члена Союза писателей, в пренебрежительном взгляде на перемены, ограниченности философии и беспредметности самой поэзии.
Такая отрицательная реакция сказалась на вдохновении поэта. В последующие годы Наседкин мало пишет стихотворений – больше занимается литературным редактированием в журнале «Колхозник», созданном по инициативе М.Горького. Постепенно стараниями «окололитературных» деятелей творчество Наседкина было вырвано из истории русской советской литературы и предано забвению.
Возвращение поэтического имени Василия Наседкина произошло в шестидесятые годы. В 1968 году в издательстве «Советская Россия», а в 1978 – Башкирским книжным издательством был выпущен сборник его стихов «Ветер с поля». И опять (хоть и косвенно) не обошлось без Есенина. Поскольку его творчество, в конце концов, завоевало всенародное признание, то и поэзию его спутников – а значит и Василия Наседкина, время словно бы «окропило живой водой». Сергей Есенин помогал им при жизни, но главную помощь он оказал им в их посмертной судьбе. Недаром в свое время, еще при жизни Есенина, Николай Клюев писал в стихотворении, посвященном своему великому собрату:
… В живых веках
Заколосится наше семя,
И вспомнит нас младое племя
На песнотворческих пирах.
Время вспомнить все, что сделала для русской поэзии плеяда соратников Есенина, при-шло. Радостно и волнительно, что среди них – сын башкирских степей Василий Федорович Наседкин. Талантливый, несправедливо забытый поэт сегодня находит все новых и новых друзей